История, которую я хотел бы рассказать, случилась в те годы, когда в день матчей из окон передних вагонов электричек, шедших по Казанке, торчали красно-белые флаги, а машинисты при подъезде к станциям гудели «та-та-татата», когда в метро звучало: «Фанаты московского «Спартака»! Да!!!» или «За победу «Спартака» мы пройдём без пятака!», – пусть громко, но вполне пристойно…
Я ехал в набитом вагоне, радуясь предстоящему матчу с ЦСКА. В те годы мы всегда были в «тройке», а они выше 5-го не поднимались. Я, как и наверное большинство парней, по крайней мере в этом вагоне, предвкушал близкую победу. Кроме нескольких флагов, да красно-белых футболок, самодельных вязаных шарфиков и панамок у некоторых из нас, особых отличительных знаков ни у кого не было. Про бейсболки, розы, банданы тогда знали далеко не все. У кого-то на груди красовался значок, и они мне казались матёрыми спартачами, истинными фанатами, хотя мы все с гордостью называли себя этим словом. Спартаковские значки были в большом почёте, а точнее – в дефиците. Это ведь не гербы городов и не эмблемы комсомольских конференций! Ну а фирменному ромбу «на винте», думаю, в те годы завидовали многие.
У меня в кармане тоже был значок – пластмассовый круг с булавкой и прозрачной крышкой. Такие продавали на курортах с видами достопримечательностей, вырезанных порой из какого-нибудь «Огонька». Мой – тоже был из породы курортников. Только под «стекляшкой» в нём был кружок ватмана с нарисованной спартаковской эмблемой. Накануне, я корпел над ним часа два, вспоминая уроки черчения и отчаянно посасывая высыхающий фломастер, потому как одеколон в доме весь перевели на борьбу с комарами... И вот этот самодельный значок круто изменил, или не изменил, мою жизнь!
В переходе на «Комсомольской» я аккуратно пришпилил его к футболке. Было понятно, что значок самодельный, но на нём был ромб «моей» команды, вот что – главное! До этого момента я ехал на матч один, сам по себе. Теперь же я был вместе со всеми, такими же одержимыми и влюблёнными в «нашу» команду. Мы просветили пассажиров о том, кто лучший в Гималаях, и поведали им, какую надпись хотели бы видеть на табло. Кричали громко, но редко. Быть может, потому и не вызвали у окружающих ни поддержки, ни осуждения.
А в тоннеле на «Спортивной», почти у самого эскалатора, трое самых горластых, что ехали со мной в одном вагоне, сняли у меня значок. Прижали вдвоём к стеночке, а третий быстренько отцепил и «дёрнул» вверх вприпрыжку через две ступеньки… О значке я жалел минуты две, ещё минут пять пытался понять, почему так растерялся и не успел хотя бы посопротивляться? Возле касс я их не нашёл, но это уже не имело значения. За эти семь минут от метро до стадиона я понял, что не хочу находиться рядом с «ними». Не хочу быть в толпе, в которой есть «такие». Не хочу плясать на трибуне от радости с теми, кто может отобрать чужую радость.
Я развернулся и пошёл назад.
24 июня 1981 года московский «Спартак» победил ЦСКА со счётом 3:0.
P.S.
Вглядитесь в эти лица. В них море чувств и эмоций. Нет в них только одного – злобы, презрения, жестокости.
Водораздел между болельщиками и фанатами лежит как раз в том, что я интуитивно понял за те семь минут в июне 1981-го. Личность и толпа. Две взаимоисключающие структуры. Толпа не приемлет личности: либо отторжение, либо обезличивание. А для личности толпа – это духота, теснота и обида. Обида на невозможность проявить себя вне канонов и правил, навязываемых толпой.
Болельщик не боится быть слабым. Плакать, когда больно, и жалеть побеждённого. Болельщик никогда не болеет ПРОТИВ, он болеет ЗА. И не только за свою команду, но и за красивую игру, за «голов по-больше», за «вон того белобрысого»… А часто болеют за «того, кто слабее». И это главное – сочувствовать и сопереживать слабому! Потому что сочувствие, сопереживание и радость за других идут от внутренней доброты. А ещё, болельщик умеет прощать.
Именно этого и не хватает нам сейчас. И не только в межсезонье…